Альпинисты из Феодосии поднялись на Эльбрус

В редакцию феодосиец пришел со свежим загаром. Спускались они по южному склону, было много солнца. Восхождение начали в Карачаево-Черкессии, а к подножию сошли в Кабардино-Балкарии, потому что высочайшая точка России находится на границе двух республик.

В 2015-м Роман Дымнич поднялся на Эльбрус с востока, прошлым летом — с севера, ровно год назад — с юга. Тогда он сказал «Победе», что ему осталось взойти с запада. И вот восхождение по самому экстремальному западному пути состоялось. Им мало кто ходит. Высота западной вершины — 5642 метра. Она на 21 метр выше восточной, отделённой от неё седловиной.

— Эльбрус известен как непредсказуемая гора: погода здесь может испортиться в считанные часы. Наиболее покладиста вершина летом. Вы же выбрали самый экстремальный склон и рискованное время года.

— Не получалось раньше собрать команду. Нас четверо: симферополец, ялтинец и мы с Владом Громовым — феодосийцы. В прошлом году, летом, Влад поднимался с нами на Эльбрус с юга. Откладывать уже, действительно, было нельзя, начало октября — ещё приемлемое время. Сложно оказалось разыскать информацию о западном пути. Приходилось искать тех, кто там был, — а их немного, — и выпытывать сведения.

— А в чём сложность подъёма с запада? С востока ведь тоже нелегко подниматься?

— С востока много времени занимает подход. Чтобы подойти под гору, надо взять перевал и пересечь плато с трещинами. А сам подъём легче, чем с запада, так как идёшь пешком. Есть, правда, пара мест, где надо связываться. А на западном склоне сложность не в подходе, а в подъёме. Чистый альпинизм. Надо висеть на верёвках, крутить ледобуры. Несёшь с собой много железа — ледорубы, ледобуры, оттяжки, множество карабинов. Всё объёмное. Так называемый ключ маршрута — двести метров отвесного льда. А с учётом того, что это уже высота за четыре тысячи...

— И ветер со снегом...

— По большому счёту нам повезло, — погода позволила пройти ключевые участки. Два дня ветра и тумана пришлось пережидать в палатках. Приближались к вершине в «молоке», а взошли — небо чистое. Все облака остались ниже.

— Сколько времени занял подъём?

— Третьего октября приехали в Карачаево-Черкессию, 12-го взошли на вершину, 14-го вернулись домой. Шли траверсом — поднялись по западному склону, спустились по южному.

— В палатке холодно?

— Холодно.

— И вы двое суток непогоды в ней сидели?

— Сидели, надеялись. Нам было известно о возможном буране, но мы не знали, когда именно он нас застанет. Палатку ставили на ветру, и сломалась дуга. Замотали скотчем, а ночью ветер усилился, да ещё снег пошёл. Чувствуем, нагрузка на дугу возрастает, — сейчас её сложит, куда денемся? Решили по очереди держать. Один спит, другой полуспит, но дугу держит. Хорошо, что всё случилось после ледолазных мероприятий. На прохождение участка крутого льда потратили день. Вышли с рассветом, а лагерь ставили в темноте. Целый день боролись за эти двести метров.

— Палатку ничем не отапливаете?

— Ничем. Если есть лишнее топливо, можно зажечь газ, погреть руки.

— Бывает так, что не рассчитали, и еды не хватило?

— Теоретически может случиться. Но берём с запасом: вдруг непогода задержит. По ходу дела смотрим: участок прошли, а еды — с избытком, оставляем что-нибудь на стоянке. Все так делают. Там консервы, крупы в бутылках.

— На четырёх тысячах каши варите?

— И каши, и макароны. На большой высоте вода закипает при 70 градусах, так как атмосферное давление уменьшается. Рис сварить тяжело. Но чай в меню постоянно.

— Из снега?

— Там из воды — только снег. Дистиллированная вода, правда, безвкусная, ею не напиваешься.

— Животных видели?

— На удивление много. Издалека — целое стадо коз на высоте четыре тысячи метров. Кучу следов всяких. По мне, это — не от копыт. Ходят парами.

— Йети?

— Барсы — не барсы, надо уточнить, водятся ли они там. Галки на пяти тысячах летают.

— Оружия у вас нет, если барс нападёт?

— Нет. Думаю, эти животные вряд ли станут кидаться. Они обходят, если чувствуют шум.

— А медведи есть?

— В низовьях, говорят, водятся. Когда нас местный проводник подвозил к месту старта, предупредил, что могут выйти. Но мы ушли наверх.

— А растения?

— Внизу много. Рододендронов уже нет, но, удивительно, на трёх тысячах ромашку увидели. Прямо среди камней растут.

— Снега разве ещё не было?

— Был, но не такой плотный. И среди него — ромашки.

— На вершину к скольки часам поднялись?

— К полпятому вечера. Побыли там мало, потому что начинало темнеть, а нам ещё предстоял спуск. Расслабляться нельзя, большинство плохих случаев как раз на спуске произошло. Седловина на южной стороне, по которой мы спускались, очень ветреная. Там стоит вагончик, мы в нём переночевали и на следующий день спустились в цивилизацию. Повезло, что в день спуска была отличная погода. С юга много людей шло нам навстречу, а на западном склоне все десять дней вообще никого не видели.

— Информация о сложностях подъёма оправдалась?

— В целом да, но она была явно неполной.

— Какой главный наказ тому, кто пойдёт с запада?

— Обязательно брать каски. Там очень много камней. Самая большая опасность — даже не в отвесном льде, к этому можно подготовиться. А камни предугадать тяжело. Эти места проходят до солнца, так как оно пригревает, ледник подтаивает, и камни падают. Но мы видели, что они сыпались и до солнца. И ночью слышали. Видели очень много лавин. Я столько ещё никогда не встречал. Там, где мы лезли по вертикальному льду, на соседнем склоне сходили лавина за лавиной. Впечатляет. Лезешь, а рядом лавины.

— Наверное, велика опасность в них попасть?

— Постоянно контролировали, чтобы над нами ничего не нависало. Лавинные места старались пройти до восхода солнца.

— А как лавина выглядит?

— Во-первых, раздаётся сильный грохот. Сначала слышишь звук, потом видишь, как оседает громадный пласт снега и камней. Иногда успеваешь заметить только снежную пыль, — лавина может сойти быстро. Но звук разносится долго.

— Сейчас снова — тренировки в Крыму?

— Да, ходим по Крыму, тренируемся в горах. На Новый год ездили в Турцию, лазили по скалам в Анталье на популярной Ликийской тропе, которая проходит по горам Тавра.

— Скалы приличные?

— Приличные. Инфраструктура хорошая, туда съезжаются со всего мира. Всё — для горников, и цены приемлемые. Это — один из лучших пешеходных маршрутов Европы. Форель у них очень вкусная.

— Лучше нашей?

— Там её просто много. Возле реки, где мы жили, — множество кафе. При тебе ловят и готовят. И апельсинов в сезон — море. Как алыча у нас растут.

— Марафоны дома собираешься продолжать?

— Готовлюсь. В апреле опять будет Ялта. Москва каждый год проводит, и участников — всё больше. Когда я бежал, было 14 тысяч марафонцев, а в этом году, в сентябре, собралось больше 30 тысяч из 70 стран. Даже не могу представить такую массу бегунов.

— В Москве-то бегут по ровной местности, а в Ялте — по горам?

— Ялтинский марафон считается одним из самых высокогорных. Фактически это — горный бег, только по асфальту. На этом марафоне — своя атмосфера. Я там бежал в 2016-м, после Москвы, занял десятое место. В прошлом году ещё бежал полумарафон в Симферополе. Нынче собирался, но мы поехали на Эльбрус. Теперь ближайший — только в Ялте.