Мать Андрея Стенина: время не лечит, сына не оторвать

Андрей Стенин родился и вырос в городе Печора. Его мама до сих пор живет там. Теперь, после гибели сына, она несколько раз в год приезжает в Москву, на Троекуровское кладбище, где он похоронен.

В свой последний приезд Вера Стенина сразу оттуда приехала в студию радио Sputnik, чтобы рассказать, каким был Андрей, как она узнала о том, что он работал в горячих точках, и как она живет после гибели сына.

У меня традиция такая, когда я приезжаю, в этот же день должна приехать к Андрею на Троекуровское кладбище, постоять там. Мне тогда легче, я потом уже дальше могу другие дела делать. Вот и сейчас я съездила, рассказала ему, куда я сейчас собираюсь. Я приезжаю три раза в год: в декабре на день рождения, в апреле, когда я видела Андрея в последний раз, когда он меня провожал на Ярославском вокзале, и я приезжаю к 6 августа — дню гибели.

Детство

Он мне и запомнился ребенком. Он любил уединяться. Когда гости к нам приходили, то его не слышно, не видно. Он где-то сидит, может, строгает, может, что-то читает. Он очень любил книжки. Он мне все время говорил: «Мама, почитай сказки». И вот я ему читала сказки на ночь, пока не заснет. Он любил книги, потом у него, конечно, свои появились книги, какие-то философские… заумные, как говорится. Детективы не читал. Любил Солженицына. Любил историю. Мне как-то воспитательница сказала в садике: «Мы ждем, когда придет Андрей и начнет рассказывать». Он встанет и начнет что-то рассказывать — или сказки, или еще что-то. И дети очень хорошо слушали.

Он любил ходить в школу. А потом пошла, видно, какая-то смена учителей… и потом, он все же больше гуманитарий. За книжками все время сидел. Сейчас, когда беру его книги, потому что мне это дорого, смотрю: что-то подчеркнуто, какие-то мысли, на полях что-то записано.

Оказывается, он с мальчишками, я потом узнала, ездил куда-то на луга, на озера на плотах кататься. Мы этого не знали, то есть понимаете, мы ребенка, как говорится, не «пасли», а ведь могло бы что угодно случиться… Потом строили домики на деревьях. Мальчишки есть мальчишки.

Никаких откровений

У нас все в семье такие. Я такая закрытая. Это я сейчас могу немного разоткровенничаться, может, с возрастом. Папа тоже такой закрытый был. Как скажет — так больше слова не вымолвит. Бабушка любила поговорить (смеется). Бабушка у нас хорошая была, свекровь моя.

Он в дневнике писал. Первые дневники он писал, видно, еще когда маленький был. Но потом они пропали, а в них, может, было много чего интересного. А потом дневники я увидела после смерти — то, что у него в записях было. Я не думала, что это мой сын. Понимаете? Это все так как-то умно написано, и он размышлял о жизни...

Когда он приезжал, садился за свой ноутбук или брал книжку, телефон — и все, его не слышно. Но если ему интересный вопрос задашь, он ответит. Я поняла, что он красиво говорил.

Один раз он разоткровенничался, когда я приехала к нему в Москву. Понравилось, как говорит. Я думаю: «Господи, это мой сын! Он сделал себя сам, прошел через все».

Работа в горячих точках

Я не знала. Мы очень мало созванивались. Он первый не звонил. Я ему звоню: как погода, как здоровье. И уже по голосу слышу, что все хорошо. Он не распространялся. Он был очень доволен, когда его взяли в РИА Новости. А потом его нет и нет. Звоню — он назвал какую-то страну, Сирию что ли. Батюшки, мой сын в Сирии. Я не знала. Не знала, что там войны идут. Новости тогда не очень слушала. Это я сейчас знаю, что где происходит, и переживаю за журналистов, если они там оказываются.

А когда он на Украину уехал, что-то меня толкнуло — что ребенка моего может не быть. Когда стали убивать журналистов: Волошин, Корнелюк, Клян. Я опять не знала. Он меня проводил и уехал на Украину. Он мне подарил ноутбук, и я начала смотреть. Увижу его фотографии — живой, значит. Так за ним следила.

Тагедия

Я помню, 17 июля я ему позвонила. Он такой веселый: «Мама, мы тут в общежитие устраиваемся». Они, наверное, в Славянске были. Выслал мне фотографию, где он с мальчиком. Я очень была довольна, сразу побежала за газетами.

Потом в июле было чувство, что я как будто не жила, а как будто пустота какая-то. А потом 6 августа мне позвонила сестра, звонок был очень ранний. Говорит: идут титры, что пропал журналист Андрей Стенин. И только тогда я включила телевизор и узнала.

Я выехала только 18-го, все эти дни я была как загнанный зверь в клетке. Я не спала, телевизор круглосуточно крутился, эта тревожная музыка, сообщения, что его ищут.

Меня поддерживали. Я благодарна МИА «Россия сегодня», его сотрудникам. Меня поддерживала его девочка, тоже Верой зовут, ее родители, мои родственники.

У Веры двое детишек, я очень довольна, что она обрела свое счастье. Они же расстались перед тем, как он уехал. Девочка очень хорошая, я ее очень люблю.

Мемориал в Донбассе

Я была там в апреле. Там блокада, осада — не знаю, как назвать. Мне так жалко людей этих. Город живет, он очень красивый, люди хорошие. Побывала в школе имени Андрея в Снежном. Нас встретили, директор Кандаурова Надежда Ефремовна, учителя, ученики. Такие стихи о нем читали, так хорошо говорили. С добротой они относятся. Они вроде его не знали, но то, что он погиб там… доброта была видна во всем.

Потом мы поехали на место гибели Андрея — это дорога на Дмитровку. Там стоит памятник, пока деревянный, но хотят построить хороший. Посадили березки, то есть к Андрею ведут два ряда березок. Я тоже две посадила.

Это невозможно представить, что там творилось… Это же страшно, там же люди были.

От аэропорта мы долго ехали — это одна дорога, и это очень страшно. Там же степи, терриконы стоят, когда подъезжаешь к месту гибели, там действительно некуда деться. Степь — куда ты спрячешься.

Память

Он просто мне сын. Он все время маленьким мне снится, и все время отворачивается, я лица его не вижу.

Я замечаю, очень много молодых людей погибает в возрасте Христа. Андрею ведь тоже 33 с половиной было. Я к нему обращаюсь как к иконе, потому что он помогает мне. Когда я побывала около могилки, думаю: ну все, Андрей, отпускаю тебя. Сейчас пять лет уже гибели, а сына не оторвать.

Я еще продолжаю работать, на работе я отвлекалась. С ребятами встречаемся иногда на кладбище, иногда звонит Семен Пегов (военный журналист, друг Андрея Стенина — ред.), с ним мы тоже встретились в Донецке. Я ощущаю, что они со мной, и мне легче.

Беседу с Верой Стениной провела обозреватель радио Sputnik Мария Балябина.