Игорь Ашманов рассказал, как России нужно обеспечивать цифровой суверенитет

— Много ли стран сегодня обладают цифровым суверенитетом?- В настоящий момент — только США. Ближе всего к цифровой независимости ещё Китай — к 2024 году там намерены достигнуть полного импортозамещения в сфере IT-технологий; я думаю, им это удастся.- Стоит ли нам при зачистке цифрового поля придерживаться нынешней либеральной позиции или лучше пойти по пути Китая, заблокировавшего у себя все и вся и создавшего свои аналоги?- Нам совершенно точно не надо идти ни по китайскому, ни по американскому пути. Надо понимать, что и Россия, и Китай, и Запад во главе США — это не страны, это три разные цивилизации. Страна определяется территорией, цивилизация — ценностями. И цифровой суверенитет должен исходить из защиты этих ценностей.У России, считаю, есть всё, чтобы обеспечить себе цифровой суверенитет. Мало кто знает, что мы, например, выпускаем инженеров больше, чем в том же Китае или США. Что у нас по-прежнему самый высокий в мире процент людей с высшим техническим образованием. У нас есть много собственных технологий. И нам нельзя здесь опоздать: сегодня доступ к технологиям намного важнее, чем доступ к деньгам.Недаром в Конгрессе США сейчас обсуждается законодательный запрет на передачу России любых технологий — по сути, речь идет о медленном технологическом удушении. Это грозит нам большими неприятностями: сейчас процесс перехода мира на «цифру» усиливается, что может породить огромный разрыв между теми, кто попадет в «новый сияющий мир», и кто окажется вне его.Интересно, что Европа, например, в него попадёт, только если будет лояльна США: там в IT-сфере практически всё американское, у них нет своих «гуглов», «твиттеров» и «фейсбуков». Уверен, что тенденция по закрытию технологий, по перекрытию путей их трансфера будет в мире серьёзно усиливаться. И нам надо защитить себя от этого.- Каким образом?- Для этого мы должны понимать, с какими угрозами нам предстоит столкнуться. Самая известная, уже привычная — это киберугрозы, то есть компьютерные вирусы, трояны, программные и электронные «закладки», атаки, взломы, утечки данных и тому подобное. Здесь большой объем действительно серьёзных угроз, но наш национальный рынок в этом сегменте хорошо развит: мы работаем на нём много лет, наши разработки находятся на мировом уровне. А может, и вообще лучшие в мире.Вторая категория угроз связана с тем, что Интернет стал в нашей стране критической инфраструктурой: всё госуправление переводят на «цифру». И вот здесь имеют место серьёзные дефекты. Целенаправленные атаки на госсистемы мы, положим, можем отбить, этим занимаются специалисты. Но в России практически не производятся собственные маршрутизаторы, смартфоны, процессоры, ПК, модемы. Это оставляет нас в статусе цифровой колонии. Да и сама инфраструктура Рунета очень зависима от тех же американцев: доменные имена, маршрутизация трафика, сертификаты шифрования — все это находится в руках у США. У нас до сих пор нет своих доверенных сертификатов и резервных копий верхних («рутовых») интернет-серверов. Это значит, что за день-два в России можно извне отключить Интернет, что может привести к колоссальным проблемам…

— Как и отключение России от платёжных систем VISA и Mastercard...- Да, и эта угроза подтверждает, что доступ к технологиям сегодня намного важнее, чем доступ к деньгам или территориям.- Недавно сразу две крупные интернет-компании в России попались на манипуляциях с ценами: одни и те же товары для незарегистрированных пользователей стоят значительно дешевле, чем для постоянных покупателей. Причины неизвестны. По вашим наблюдениям, такие ситуации — случайность или речь идёт о возможном системном нарушении прав граждан в цифровом пространстве? — Риски цифровой дискриминации людей есть, и они серьёзные. Самый простой и самый распространённый пример — ценовая дискриминация, связанная с работой рекламных систем: они массово собирают персональные данные пользователей, составляют цифровые профили и рейтинги, например рейтинги платёжеспособности клиента.Исходя из такого рейтинга, о котором сам человек, конечно, ничего не знает, ему как «платёжеспособному» могут продать билет на самолёт в два-три раза дороже, чем пассажиру, который летит с ним на соседнем кресле. То же касается и разных цен на одни и те же товары в интернет-магазинах, разных цен для пассажиров на поездку в такси, когда при заказе с двух разных смартфонов из одной точки, по одному маршруту и в одно время стоимость поездок может значительно отличаться.Что уж говорить о скрытой цифровой дискриминации при найме на работу, в образовании, которая может прямо влиять не на кошелёк, а на судьбу.В России необходимо исключить любую возможность дискриминации человека на основе «цифровых» решений, которые принимаются о судьбе человека и без его ведома. По большому счёту, вообще нужен запрет на принятие автоматических решений о людях без участия человека.- Будут ли эти подходы отражены в Концепции защиты прав человека в цифровом пространстве (проект документа имеется в распоряжении ПГ. — Прим. ред.), которую вы вместе с другими авторами документа планируете представить к 1 августа этого года?- Безусловно. По-хорошему, нам нужен самостоятельный Цифровой кодекс РФ — по аналогии с Воздушным, Земельным, Водным кодексами, ведь цифровое пространство — это новое пространство. Но быстро сделать единый кодекс не получится, на это нужно полтора-два года. Поэтому сначала нужны поправки в соответствующие «цифровые» законы: о персональных данных, об информации, связи и другие. Их смысл — защитить права граждан от подмены их цифровой идентичности, на отказ от доступа к цифровым технологиям, на ментальную неприкосновенность личности и защиту от манипуляции, на защиту персональных и особенно биометрических данных, которые, по сути, сейчас бесконтрольно и невозбранно собирают интернет-платформы.А ещё нужно регламентировать то, как используются наиболее чувствительные персональные данные и данные особо уязвимых категорий граждан. В частности, нужно установить запрет на коммерческое и дискриминационное публичное или скрытое использование любых данных о болезнях, психических отклонениях, беременности, личных семейных и родственных обстоятельствах, запрет на любой анализ поведения и на использование личных данных несовершеннолетних.