Мы говорим — галерея, подразумеваем — Феодосия

Конкретных решений по этому поводу нет, но часть феодосийцев уже готова спасать городское достояние. «Победа» расспросила директора галереи Татьяну ГАЙДУК, какие механизмы гарантируют нахождение бесценной коллекции в родном городе великого мариниста и какие возможности есть у Феодосии для её достойного сохранения?

Закон и завещание — надёжная гарантия

— Татьяна Викторовна, феодосийцы опасаются, что если вдруг изменят принадлежность галереи, некоторые шедевры Айвазовского вывезут в Симферополь или даже Москву, чтобы украсить ими более крупные музеи. Как завещание Айвазовского защищает права Феодосии на картинную галерею? Имеет ли оно юридическую силу?

— Опосредованно имеет, хотя преимущественно носит духовный характер, что тоже является гарантией, — возможно, даже большей, чем чисто юридический аспект. Айвазовскому было что завещать: много недвижимости, земель. На это составлено обыкновенное завещание. А там, где идёт речь о галерее, — это духовное завещание. Дословно оно звучит так: «Моё искреннее желание, чтобы здание моей картинной галереи в городе Феодосии со всеми в ней картинами, статуями и другими произведениями искусства, находящимися в этой галерее, составляли полную собственность города Феодосии, и в память обо мне, Айвазовском, завещаю галерею городу Феодосии, моему родному городу». 

— Если разбирать его строго юридически, это больше напутствие, пожелание. Опять же, с сугубо юридических позиций, оно распространяется на выставочный зал площадью 260 метров и 49 картин художника, какой была галерея на момент его ухода в 1900-м году. Сегодняшняя экспозиционная площадь — в десять раз больше, коллекция Айвазовского — тоже, в ней 416 работ. А общая коллекция галереи — около 10 тысяч единиц хранения. Духовное завещание Айвазовского как раз позволяет распространить пожелание художника на всё, что сформировалось вокруг и благодаря его наследию. Коллекция продолжит расти и развиваться и всегда останется достоянием родного города Ивана Константиновича.

— Интересно, есть ли у подобного рода случаев поддержка в лице современных законов?

— Именно об этом я хочу сказать. Современные российские законы гарантируют неделимость любой коллекции! Во времена Айвазовского существовали коллекции и публичные музеи, но института государственных музеев не было. Как и государственного музейного фонда. В 1923 году в советской России возникла сеть государственных музеев, и феодосийская галерея вошла в неё так же, как все другие. 

— Позже возник государственный музейный фонд, куда вошли все собрания государственных музеев. Для чего он нужен? Для того, чтобы осуществлять контроль за коллекциями, их целостностью. Сейчас при фонде существует специальная инспекция по Южному федеральному округу. Она внимательно следит за тем, что происходит в музеях, как хранят коллекции. В том числе за нашим зданием, которое является памятником федерального значения.

— В законе о музейном деле говорится, что коллекция неделима. Это значит, что нельзя чьим-то распоряжением по чьей-то воле что-то куда-то вывезти. Мы даже стену не можем перекрасить без разрешения. Даже другую дверь поставить. Это надёжная защита как от возможных попыток «перекачать» ценные экспонаты «наверх», так и от самоуправства на местах.

— Возможно ли, исходя из этого, передать галерею в федеральное или республиканское подчинение для лучшего финансирования? 

В частности, в недавнем заявлении Общественной палаты Крыма рекомендовано передать галерею из муниципальной собственности Феодосии в ведение Министерства культуры Крыма, так как это минимум втрое увеличит финансирование музея и выведет его на качественно новый уровень.

— Закон предусматривает, что если собственник недостаточно субсидирует сохранность коллекции в муниципальном музее, то возможно ставить вопрос о его передаче другому собственнику. Но это отнюдь не означает, что федеральный или республиканский центр будет распоряжаться коллекцией по своему усмотрению. Повторю — существует закон о её неделимости. Русский музей находится в федеральной собственности, однако остаётся в Санкт-Петербурге и является его гордостью. Примеров можно привести много.

Бюджет, спецсчёт, расходы

— Татьяна Викторовна, давайте разложим по полочкам траты, доходы и финансирование галереи городом, чтобы феодосийцам было понятно.

— Давайте разложим. Город ежегодно субсидирует галерею в размере 9,5 миллиона рублей. Из них семь предусмотрено на заработную плату. Это собственно зарплата и начисления на неё 30 с небольшим процентов. Наш коллектив — 45 сотрудников. Только 17 получают зарплату из бюджета, остальные — со спецсчёта. 

— Сейчас мы совместно со специалистами Третьяковской галереи работаем над созданием новой концепции музея. Думаю, под тот формат работы, который предлагают московские коллеги, нам предпишут, как минимум, удвоить штат. Для этого потребуется увеличить финансирование галереи. Зарплата у сотрудников, кстати, очень скромная. 

— Ставка замдиректора по научной работе — 11 тысяч рублей, старшего научного сотрудника — 9 тысяч, музейного смотрителя — около 6,5 тысячи рублей. Даже с учётом предусмотренных в Российской Федерации надбавок от 80 до 120 процентов суммы после вычета налогов всё равно маленькие.

— Таким образом, город покрывает только 40 процентов нужного нам фонда заработной платы, а 18 миллионов мы тратим со спецсчёта, чтобы содержать остальную часть коллектива.

— Второй важный аспект затрат — плата за охрану. Бюджет даёт нам на это 1,2 миллиона рублей в год. Со своего спецсчёта платим 2,4 миллиона, вдвое больше.

— Выходит, если по каким-то причинам на спецсчёте не окажется средств, бесценную коллекцию, исходя из финансов, будут охранять лишь четыре месяца в году?

— До такого, слава богу, не доходило, но момент охраны не должен лежать на плечах галереи. По большому счёту, это недопустимо. За 40 лет моей работы в галерее было несколько финансовых коллапсов. Во время последнего мы ушли из Украины с нулевым счётом, и ситуация с охраной была тяжёлой. А когда Украина отрубила нам электроснабжение, у нас вылетело 75 процентов сигнализации, и нам пришлось за свои деньги всё это восстанавливать, потому что город ничем не мог помочь. Дело прошлое, но тогда мы держали это в тайне. Говорят, подняла бы шум. Да какой шум я бы подняла? Сказала бы, что галерея без сигнализации — приходите, берите?..

— Семь миллионов из бюджета на зарплату, 1,2 — на охрану. Остаётся ещё немного бюджетных денег.

— Этого как раз хватает на коммунальные платежи. Оплату за связь, свет, газ.

— Бюджетный фонд исчерпан, что с вашим внебюджетным?

— В этом году сумма на спецсчёте больше, чем всегда, но только потому, что накопились деньги за прошлый и позапрошлый сезоны. В связи с переходным периодом мы не могли их потратить, так как здание галереи не было у нас на балансе. Итого вместе с нынешними поступлениями получилось 43 миллиона. Из них почти 20 с половиной миллионов предназначено на зарплату и охрану. 

— Оставшуюся сумму выбрать до нуля не имеем права, потому что на конец года должны иметь солидный переходящий остаток. Ощутимые деньги галерея начинает получать в начале июня, а до лета нужно дожить в связи с тем, что городской бюджет нас недостаточно финансирует. 

— Чтобы дожить до июня, на спецсчёте по фонду зарплаты нужно 5 миллионов рублей, хотя бы 1,2 миллиона на охрану и 7 миллионов на налоги. Получается круглая сумма. И это не на ремонт и развитие, а на текущие нужды. Галерея зарабатывает больше других городских музеев.

— Из 43-х миллионов остаётся около десяти. На что их потратите?

— На то, что не делали с советского времени, потому что на Украине казначейский банк Киева в ручном режиме управлял финансами галереи, и деньги шли только на защищённые статьи бюджета. Эти средства направляем на приобретение ряда музейных витрин современного стандарта и бескислотный картон для графики. Графические работы хранились у нас в картонных паспарту, которые были изготовлены в конце советского периода и до сих пор отвечают всем нормам, но — украинским. А в России музеи шагнули далеко вперёд, и там, как во всём мире, графику хранят в паспарту из бескислотного картона, где она не подвержена диффузным процессам. Мы экономим, покупаем картон, а паспарту делаем сами.

— Кроме этого, за свои деньги устанавливаем видеонаблюдение и монтируем систему КАМИС — электронного учёта фондов, которая существует во всей материковой России. Приобрели специальный компьютер и большие принтеры. Само обслуживание КАМИСа тоже будет занимать ежегодно определённую сумму. Помимо всего, совершенствуем охранную сигнализацию. Это самые неотложные работы.

Что сказал Президент России

— Татьяна Викторовна, многие ссылаются на слова Владимира Путина о том, что федеральная власть поможет галерее. Наверное, ваш летний разговор на встрече президента с крымскими деятелями культуры в заповеднике Херсонес Таврический был шире, чем отражено в СМИ?

— Да, он задавал по галерее много вопросов. Прежде всего спросил, в каком состоянии здание? Я ответила, что оно требует ремонта. В главном здании 30 процентов помещений закрыты. Он поинтересовался, делалось что-то раньше или нет? Я сказала, что в украинский период работы проводили в несколько этапов, но никакой преемственности между ними не было, — так выделяли средства. В результате, несмотря на то, что в экспозиционных залах всё выглядит прилично, нужно сделать очень многое. Президент уточнил, правда ли у нас в коллекции 400 работ Айвазовского? Я подтвердила, что да — 416, и это самая крупная коллекция в мире. Более того, она ценна тем, что в ней большой массив эталонных работ.

— А что это такое?

— Эталонными называют работы, поступление которых из рук художника подтверждено документально. Они очень важны, потому что Айвазовский чрезвычайно популярен и его активно подделывают. Чтобы отличить подлинник от подделки, исследуемую работу сравнивают с эталоном. В разных музеях по одной, две эталонных работы мариниста, в некоторых — ни одной, а у нас — 49! 

— Потом президент спросил, правда ли, что один из внуков Айвазовского был художником? Я пояснила, что не один, а три внука — Арцеулов, Латри и Ганзен, но в России больше известен лётчик Арцеулов. 

— Владимира Владимировича заинтересовало, есть ли в галерее их коллекции? Получив утвердительный ответ, он заключил: такой музей нельзя оставлять без внимания. Пообещал прислать команду музейщиков, с которыми мы обсудим проблемы галереи и перспективы развития, а также тех, кто будет заниматься ремонтом и реставрацией, учитывая все пожелания и мнения.

— До того, как президент стал задавать вопросы, я напомнила, что Айвазовский был членом Русского географического общества и его заслуги председатель Семёнов-Тяньшанский оценил очень высоко. Так как Владимир Путин — председатель Попечительского совета общества, я сказала, что в этом аспекте Айвазовский и наш президент — коллеги, и попросила Владимира Владимировича сделать личность и творчество художника одной из тем. Он согласился. Это здорово, поскольку открывает новые возможности для изучения и популяризации наследия Айвазовского. 

— Ещё я рассказала ему о бале, который мы собирались проводить, а сейчас уже провели. Он удивился и переспросил: бал у Айвазовского? Отозвался, что это интересно.

Надежда — на федеральную программу

— Президент пообещал помощь. Реальные шаги уже есть?

— Есть. Во-первых, нам, действительно, направили специалистов из Третьяковской галереи. А создание концепции музея с консультациями таких опытных музейных работников, как искусствоведы Третьяковки, для нас очень важно. И республиканский комитет по охране культурного наследия к нам приезжал. Мы обсудили некоторые моменты, идут исследовательские работы — проверяют грунты. Это та научная основа, которая будет положена в основу проектно-сметной документации. После встречи с президентом, я очень надеюсь, ремонт главного корпуса включат в федеральную целевую программу.

— А в чём он будет заключаться?

— В ремонте большого выставочного зала, который сейчас закрыт, и всех помещений первого этажа главного корпуса, создании гидроизоляции и системы осушения. Северная часть галереи стоит на плывуне, поэтому надо обязательно подстраховать здание. Стоимость этих работ — 280–300 миллионов рублей.

— Когда завершим ремонт главного корпуса, перевезём сюда всё из второго здания, так называемого Дома сестры. Оно находится в аварийном состоянии и является памятником республиканского значения.

— Его тоже надо будет включать в ФЦП?

— Хочу, чтобы вы понимали: галерея — муниципальный музей, но её главный корпус — памятник федерального значения. Его можно включать в федеральную программу. А о памятнике республиканского значения должен будет, скорее всего, позаботиться собственник, то есть город. 

— Ещё нам нужно думать о современном фондохранилище, которое подразумевает гораздо большие площади, чем те, которые имеем. Если галерее достанется что-то из зданий на Галерейной, 6, нужно будет приспосабливать их под фондохранилище. Если нет, строить новое в одном из дворов. Это тоже затратно, но без таких расходов невозможно дальнейшее развитие галереи. 

— Президент дал задание привести музей в порядок, поэтому сейчас на разных уровнях думают, как это сделать, потому что существует закон о бюджете, а статус зданий — разный. Речь только о том, как наилучшим образом сохранить коллекцию и превратить галерею в современный музей. 

— Музейный мир меняется стремительно, и мы не можем оставаться провинциальным обрамлением ценнейшего собрания, которое было, есть и будет главной достопримечательностью Феодосии.